СТИХ-ЛИСТ 3.
Строки молодой России.
Дмитрий Воденников
* * *
Я ничего еще не отдавал:
ни голову, ни родину, ни руку —
ну может быть какой–то смерти мелкой
[а может быть какой–то смерти крупной],
я выпустил из рук горящей белкой
[я выронил ее купюрой круглой], —
но я по–крупному — не отдавал.
Так пахнет ливнем летняя земля,
я не пойму, чего боялся я:
ну я умру, ну вы умрете,
ну отвернетесь от меня —
какая разница.
Ведь как подумаешь, как непрерывна жизнь:
не перервать ее, не отложить —
а все равно ж — придется дальше жить.
Но если это так (а это точно так),
из этого всего:
из этой жизни мелкой
[а может быть, из этой жизни крупной],
из языка, запачканного ложью,
ну и, конечно, из меня, меня —
я постараюсь сделать все, что можно,
но большего не требуй от меня.
Денис Безносов
«Перестановка»
вероятно эта копия
результат несварения кофе
расчерчиваемая — опля —
нет лучше так — voilá —
вилкой нанесли на кафель
параллельно выявля-
ется дождевая капля
узнаёте косой профиль?
это неоспоримо спорно
посему несомненно верно
потому что это приснилось
одноглазому эдипу
в ночь со вторника
на понедельник
Маша Рупасова
«Деревенская крапива»
Я люблю тебя,
Крапива,
Потому что ты красива.
Потому что ты меня
Ждешь у тихого плетня,
Провожаешь до реки,
И шаги твои легки.
Мы сидим с тобой, крапива,
Под огромной старой ивой,
Наблюдаем за рекой,
А внутри у нас —
Покой.
Я люблю тебя за это.
Я люблю тебя за лето.
Иван Купреянов
* * *
Что ты, дружище, ноешь?
Все-то тебе не так.
Завтра тебя ударят
Прямо с ноги в пятак.
Или вообще зарежут.
Насмерть, едрена вошь.
Что ты, дружище, ноешь -
Если еще живешь?
Андрей Родионов
* * *
с широкой жопой, узкие в плечах
с айпадами своих стихотворений
в двенадцатом году в сиреневых кустах
мои друзья минувшие как тени
ты жив еще курилка журналист
о, одиночество, и твой характер трудный
а ты, как человек угнавший лифт
вдруг понимаешь что движенье нудно
как три на полтора твой узок блог
прощальный лайк друг другу мы синхронно
сквозь щели в досках сыпется песок
и слышится оркестр похоронный
мы завершаем годовой маршрут
и это замечательное время
когда на кладбищах москвы цветут
прекрасные цветы – цветы сирени
Вера Полозкова
* * *
Никогда не тревожь того, кто лежит на дне.
Я песок, и большое море лежит на мне,
Мерно дышит во сне, таинственном и глубоком.
Как толстуха на выцветшей простыне,
С хлебной крошкой под самым боком.
Кто-то мечется, ходит, как огонек в печи,
Кто-то ищет меня, едва различим в ночи
По бейсболке, глазным белкам, фонарю и кедам.
Я лежу в тишине, кричи или не кричи.
Мои веки ни холодны и ни горячи.
И язык отчаянья мне неведом.
Что за сила меня носила – а не спасла.
Я легка, непроизносима, мне нет числа.
Только солнце танцует ромбиками сквозь воду.
Дай покоя, Господи, и визирю, и рыбарю,
Дай покоя, и больше я не заговорю,
Тем любимым бейсболке, кедам и фонарю,
От которых теперь я вырвалась
на свободу.
Женя Беркович
«Уле»
Когда хоронили второго разбойника,
За гробом не шёл никто.
Никто не пришёл целовать покойника,
Буквально, совсем никто.
Никто не пошёл ни его оплакивать,
Ни маму жалеть его.
И мама сама не пошла оплакивать
Распятого своего.
Все люди тогда наконец-то поняли,
Кто праведник, кто мудак.
Что те за хорошее дело померли,
А эти за просто так.
Он сам захотел убивать, насиловать,
Сам отбивал поклон.
Не время жалеть и не место миловать
Таких нелюдей, как он.
Когда заходили в пещеру хорошего,
Пещера была пуста.
Точнее, там было какое-то крошево,
Но не было там Христа.
И люди кричали, молясь неистово,
И рвали тряпьё седин,
А он отошёл проводить нечистого,
Чтоб тот не лежал один.
Линор Горалик
* * *
Вот красным лесом красная лиса, -
а он лежит, смешавшись с автоматом,
в осеннем красном буром черноземе,
неглубоко, -
и вот лиса несется,
пересекая сердце, горло, сердце, -
подскакивает, лапой влезши в душу,
отяхивает лапу, мчится дальше, -
И он кричит распавшейся гортанью:
КАКОГО ХУЯ, ГОСПОДИ, - ЗА ЧТО?!
Я не успел - я инвалид по зренью, -
я не успел, - они меня в апреле,
когда уже исход и все понятно,
когда таких как я - едва одетых,
полуслепых, хромых или безусых, -
от киндер, кирхе, запаха из кюхен, -
в зеленый их апрельский красный лес,
где я от крови ничего не видел,
и красный зверь, и горло, сердце, горло -
а я ни разу даже не пальнул,
я не успел -
какого хуя, Боже?!
ТАК ДАЙ МНЕ, ДАЙ МНЕ, ДАЙ МНЕ ЧТО-НИБУДЬ!!!
И тут лиса упала и лежит.
Галина Рымбу
* * *
лишенные признаков не мужчины и не женщины
вне классов и этносов
опустошенные ландшафты
лишенные способности узнавания
обладающие кратковременной памятью
и помнящая материя пропитывающая пространства
отъединенная от тел населяющих местности поражения
Дмитрий Быков
«К ВОПРОСУ О РОЛИ ДЕТАЛИ В РУССКОЙ ПРОЗЕ»
Кинозал, в котором вы вместе грызли кедрач
И ссыпали к тебе в карман скорлупу орехов.
О деталь, какой позавидовал бы и врач,
Садовод при пенсне, таганрогский выходец Чехов!
Думал выбросить. И велик ли груз - скорлупа!
На троллейбусной остановке имелась урна,
Но потом позабыл, потому что любовь слепа
И беспамятна, выражаясь литературно.
Через долгое время, в кармане пятак ища,
Неизвестно куда и чёрт-те зачем заехав,
В старой куртке, уже истончившейся до плаща,
Ты наткнёшься рукою на горстку бывших орехов.
Так и будешь стоять, неестественно прям и нем,
Отворачиваясь от встречных, глотая слёзы...
Что ты скажешь тогда, потешавшийся надо всем,
В том числе и над ролью детали в структуре прозы?
Оксана Васякина
* * *
если бы сторож сказал — продолжай.
тишина мерцает отчётливее, нежели вчера на щёлковской.
не страшно — парень в маске уже не бережёт — просто не страшно.
если бы сторож сказал — продолжай —
я бы не стала перемножать цену мороженого на часы, проведённые на работе — не страшно.
никто не скажет — продолжай — это путь становления.
мальчик в белом вагоне метро, кутаясь в куртку, спит, перебирает ногами, стараясь усесться во сне.
если его не слышно. если в условии имманентность, то что тогда скажет сторож, если выйти к нему голой и начать за ним наблюдать.
Данила Давыдов
* * *
мне написали из облака,
мол, простите, письмо отправили не туда
мне сообщают из пенсионного фонда,
мол, верните свои налоги
мне написал ученик,
что, так как отменены поезда
ничего не получится, но он не при чём,
только за он-то
мне сообщили, что надо еще потерпеть
встреча, однако, не может быть перенесена
сообщает завскладом: родина на замке,
к той неделе никак не успеть
но они сохранят то, что отложено,
на вечные времена
интересно, захочется ли видеть всех их,
когда нам предложат
новое небо и новую землю
или же проще навеки, как мыслящий,
но все же тростник
или даже как червь
приученный жрать свою землю
Лев Оборин
* * *
Спаси пространство
из-под наноса
улиц, деревьев, домов.
Занимательный физик,
выдерни скатерть
не тронув ландшафт стола —
бутылки, вилки —
фокус для первоклассников;
выдерни мантию
из-под земли.
Что с ней делать?
Видишь, ещё дрожит
координатная сетка,
не желая быть
драпировкой, повисшей
в твоей руке.
Как объяснить
геодезическим линиям,
чья карьера загублена,
что они свободны
и спасены?
Максим Амелин
* * *
Я спал весь день, -
меня в кровать
свалила лень.
Не открывать
дремотных глаз
хотелось мне, -
и так во сне
за часом час
я пребывал,
пока закат,
лилово-ал,
багряно-злат,
не стал бедней
в какой-то миг,
чем Фростов стих:
I slept all day...
Елена Фанайлова
* * *
Говорили так два литератора,
Один слепой, другой запойный пьяница,
Стилисты и любители красивости:
"Милосердье выше справедливости".
Я тебя почти не помню, в сущности.
Ты мне снишься лучшей и нетленной.
О, не уходи во тьму без имени,
Музыкой влекомая военной.
Дана Сидерос
* * *
Смотри, говорю,
роем ямку, в неё — обёртку или фольгу,
сверху перо, монету, мелкое что-то.
Или бусинку — все шкатулки ими забиты,
или камушек подбери здесь, на берегу.
Накрываешь стеклом, присыпаешь его песком,
чтобы выглядело, как будто его здесь нет.
Получился секрет, поняла?
Наш с тобой секрет.
Помни, где он зарыт,
но не делись ни с кем.
Хмурится.
Водит пальцем по грязной коленке.
«Не понимаю, папа, зачем всё это?»
Вечно с ней вот так.
И попробуй не дать ответа.
Вспоминаю что-то, говорю:
понимаешь, Ленка,
фантики умирают, когда их снимают с конфет
мы должны их похоронить.
Если сделать всё, как положено, то они
превращаются в мотыльков и летят на свет.
Она кивает, идет собирать ракушки и камни.
Её устроил ответ.
Юля Мамочева
* * *
ори, целуйся, дерись, ишачь —
ничто тебя не берёт.
и лишь когда пора уезжать —
тоска открывает рот.
неважно, зачем, от кого, куда;
плевать, на сколько и с кем:
стоишь и смотришь в свой чемодан,
пустая, как манекен.
и твой чемодан распахнут, как рот
той самой тоски дурной.
но как бы хотелось наоборот —
всегда уезжать, как домой!
неважно, зачем, и куда — не суть;
плевать, на год или час.
ты хочешь легко отправляться в путь,
как будто бы вся лучась.
и твой чемодан закрывает пасть,
как маленький сын кита.
и те, от кого, веселЫ, толпясь.
и солнечно там, куда.
ты знаешь, что все они будут тут,
когда ты вернёшься к ним.
и дом твой — дорога. и птицы поют
над этим домом твоим.
Александр Вавилов
«Рыба-реквием»
В беспросветном сюрреализме нейтральных вод
Одинокая Рыба-реквием ищет свет,
Пьёт самбуку, сама танцует, сама поёт...
Самобытна. Самокритична. Её портрет
Не писали ни Микеланджело, ни Матисс...
Не описывали ни Хлебников, ни Толстой...
Одинокая Рыба-реквием смотрит вниз,
Восхищаясь организованной пустотой.
Если кто-нибудь ей, допустим, кричал: «Привет,
Одинокая Рыба-реквием! Как дела?» –
Одинокая Рыба-реквием им в ответ
Говорила: «Никак». И дальше себе плыла,
Ибо всюду сплошная тьма, и за тьмою тьма...
Так и хочется плавником себе вскрыть живот.
Одинокая Рыба-реквием. Всё сама!
Самородок! Сама танцует. Сама поёт.
А могла бы, озорничая, без бороды
Балагурить и бедокурить внутри ночей...
Одинокая Рыба-реквием – друг воды,
Друг пиратов, аквалангистов и сволочей.
Одинокая Рыба-реквием – вещь в себе...
И саму-то её масштабы такой беды
Удручают ежесекундно, и по судьбе
Так уж вышло, что нет стихий, окромя воды.
Жаль, никто ей уже давно не кричал: «Привет!» –
В беспросветном сюрреализме нейтральных вод.
Одинокая Рыба-реквием ищет свет...
А в итоге – сама танцует, сама поёт.
Александр Самойлов
«РЕКА МИАСС»
Река Миасс хранит всех нас
От злых поводырей,
По ней поплывших в стиле брасс
И утонувших в ней.
Лишь по ночам они, бренча
Костяшками судьбы,
Выходят строем на причал,
Как будто по грибы.
Как тридцать три богатыря,
Сочащиеся мглой,
Идут и тень нетопыря
Несут перед собой.
Андрей Полонский
* * *
Есть вовлечённости последняя черта…
Один, один, беги по белу свету…
Кто мне теперь прикурит сигарету,
Кого спасёт процесс и тошнота?
Черти число, — гнусавит Гумилёв,
Субъекта нет, — Кожевников балдеет,
Прокисли златокрылые идеи
Среди нанизанных на иглы слов.
И даймонов в таком раскладе нет,
Они отменены, поскольку вечны…
Под свист компьютера расчислив ход планет
Слепой астролог бредит в междуречье.
Дана Курская
«Ночь летнего солнцестояния»
Где тело погружается в источник,
Там папоротник морщит лист железный.
Как столб, в ладонь врастает позвоночник.
И бездна пьяно обнимает бездну.
Где кости погружаются в кострище,
Там кровохлёбка жадно прорастает.
И губы бездны бездны губы ищут,
И искры в небо движутся, как стаи.
Где поле ночью в сумраке исчезнет,
Там завтра жатва тропку проведёт.
И бездна шепчет сны в другую бездну,
И огненная влага ей как мёд.
Застыли тени у реки в лесном обряде.
…Две тряских бездны обрывают диалог,
Хватаясь за руки, ложась в кровать и глядя
На проступающий в пространстве потолок.
Дмитрий Григорьев
«Новый Бодхисатва»
В мире мрачных неулыбчивых людей
я — первый злодей,
ибо хожу с улыбкой идиота
и плакать пока неохота,
в мире, где все ходят строем
я давно считаюсь изгоем,
ибо начинаю не с той ноги
и не получается стать другим.
Завтра стану жить по закону,
повешу в углу иконы,
на стену — портрет правителя,
вот будет удивительно!
А если спросите в чём прикол,
отвечу, что смысл жизни нашёл,
и оставил его в тот же час
на обочине трассы для вас...
Евгений Мякишев
«WE ARE ANIMALS»
Ты – не зверь? Вот так новость! А кто ж ты тогда?!
Патиссон? Патефон? Беспилотная тень?
На три четверти ты – несвятая вода,
А на четверть – зверюга: когтистый олень,
огнедышащий скунс, гидравлический спрут,
перепончатокрылый сосун-нетопырь.
И во всех ипостасях звериных ты – крут –
И хвостом не юли, и губу не топырь.
Сергей Ташевский
«UNDER THE SEA»
Косяки сайры плывут в глубине,
Наполняя свистом и щелканьем
Вселенную океана.
Мы не знаем, о чем они говорят.
Мы не знаем,
Есть ли у сайры
Философы и поэты.
Мы даже не подозреваем,
Что это значит:
Быть ловцами сайры.
Анастасия Романова
* * *
Один говорит -
мне не хватает форм,
в гуще лесов накрывает ужас,
куда милей обработанные поля, порядок из ферм,
тянущиеся до города автобаны,
в городе на площади уличный театр даёт тысячелетнюю пьесу,
и тогда мне не страшно двигаться, дышать и неспешно любить,
все логично и будто бы подчинено разуму, даже смерть.
Другой говорит – полынные степи,
где горизонт сливается с золотым покоем,
вой красного волка за окоёмом холма, кишлаки и бараний лепет,
заброшенный полигон, могильник кочевников и тысячи вёрст на восток –
вот все моё счастье.
Третий ответит –
моя мама война,
дед портовый пройдоха – социопат,
мои координаты - биполярное расстройство пространства,
я за шизоидное расщепление пейзажей на молекулы, -
когда падают бомбы,
взрываются холодильники, напичканные снедью,
лопаются фарфоровые унитазы,
вылетают из окон лифчики и ботинки, –
только тогда я чувствую себя в безопасности.
Вадим Месяц
СЛЕПАЯ ДЕВОЧКА В ЛЕСУ.
Слепая девочка в лесу
теряя жалкие пожитки,
роняет жаркую слезу…
Она — промокшая до нитки.
В ее очах пылает мрак,
разжав оковы тьмы вселенской.
Ее душа осталась так:
полузвериной, полуженской.
Она не чувствует следа.
Она бредет, как будто бредит.
В живых ручьях журчит вода,
и дятел сук трухлявый метит.
Где принц на медленном коне,
что вдруг протиснется сквозь чащи?
Когда закат в ночном огне
огонь запалит настоящий?
Кто разорвет пурпурный шелк?
Кто деву юную погубит?
К ноге прижмется ль серый волк
иль дровосек слепой зарубит?
Кто поцелует ей глаза
и оживит больные веки?
В сырые, темные леса
она скрывается навеки.
Ее в неведомое путь
осыпан густо лепестками.
И в длинном градуснике ртуть
бежит тревожными шажками…
Валерий Земских
* * *
Задумался
Но всё продумано
Проложены пути
Промыты русла
Прозрачная вода
Пускает солнце
На дно
Где каменные плиты
Как витражи
Но долго любоваться
Не позволяет ветер
Волной обглоданы ступени
Иди
Там ждут
Там поднимают
За прошлое бумажные стаканы
В надежде выловить немного завтра
На Волге рябь
И непонятно
Куда течёт река.
Дмитрий Данилов
Поезда следуют с увеличенными интервалами
Поезда следуют с увеличенными интервалами по техническим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по экономическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по юридическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по политическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по социологическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по психологическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по психиатрическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по наркологическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по биологическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по физиологическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по физическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по географическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по этическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по эстетическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по причинам религиозного характера
Поезда следуют с увеличенными интервалами по причинам неопределенности направления движения
Поезда следуют с увеличенными интервалами по причинам отсутствия воли к движению
Поезда следуют с увеличенными интервалами по причинам утраты смысла движения
Поезда следуют с увеличенными интервалами по причинам идиотизма машинистов поездов
Поезда следуют с увеличенными интервалами по причинам безнравственности технического персонала метрополитена
Поезда следуют с увеличенными интервалами по причинам усталости металла
Поезда следуют с увеличенными интервалами по причинам увеличения интервалов движения поездов
Поезда следуют с увеличенными интервалами по экзистенциальным причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по эсхатологическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по онтологическим причинам
Поезда следуют с увеличенными интервалами по техническим причинам
Евгения Риц
* * *
Когда б ты был водителем маршрутки
А я бы в ней билетики возила
То город на стальные промежутки
От сих до сих... промасленные служки
Несли бы деловито и незримо
Иных небес пластмассовые ложки
А тени губ у краешка ладони
Стирали бы простуженные капли
И мы, наверно, были бы иными
И проще, и милей, и бестревожней
Комком у горла, шелестом бумаги
Сухим полупожатьем на прощанье
А город плыл бы в желтые дороги
Бессмысленный - как обещанье
Алексей Остудин
* * *
Рыбы эфира, холодные всплески,
скачет моторка, на полном газу…
В небо заброшены сети и лески,
слёзное марево – мушка в глазу.
Ветром запахнута не по погоде,
ночь – напролёт прозябает в тоске,
в дырах озона, где звёзды, на взводе –
вязнут у облака в каждом куске.
Режут – по-чёрному рачьи ручищи…
Тмин и ромашка забиты в кальян.
Пастой Гои можжевельник начищен –
Вжик – и написано: здесь был Колян.
Лох серебристый, посыпанный солью,
лезет в объятья рыбацких костров.
Стынет коряга, как мумия тролля,
вобла рояля, надежды остов…
В ней ли причина удачи вчерашней,
плов из белуги, да клёв на реке!
Лох замороженный, клон мой опавший,
сбросишь листву, и опять – налегке…
Дмитрий Шабанов
* * *
Даже чернила теперь высыхают скоро.
Мы рвались в новый день, но вот и он – не подарок.
Вокруг наших кресел шкурки стихов и корок,
В цветочном горшке – запущенный томагавк.
Вот долгим молчанием кончающаяся баллада.
Вот мудрый Баян сквозь струны просунул пальцы
И там их смежил,
не бывало такого блата,
Чтоб сразу – и в пропасть, и в сон,
Без огня, без сальца.
А то, что блеснули, как бусинка под водою…
Ну вот наш талант – игуменьей у порога
Стоит и глядит далёко, зарос корою,
Все что-то талдычит про смерть, про вину, про Бога,
А шагу ступить не может. Его отрепий
Ни ветер не трогает, ни веночки гнуса…
На днях я купил большое – большое кепи.
Уткнешься в него, и думаешь: «задохнуться».
Сожмёшься, исторгнешь воздух секунд на десять,
А после не выдержишь, пустишь в себя махину,
И запахи пыли, материи, прочей взвеси,
И мелкую злобу на Духа, Отца и Сына.